П. Миньяр. Великодушие Александра Македонского

Ни о каком серьезном единении народов и речи тогда быть не могло, как не было речи о каком-то историческом повороте во взаимоотношениях между победителями и побежденными, «какого мир до того не знал» (А. Ранович). Широко рекламируемая акция группового брака народов, символизирующая «брак Европы и Азии», и закончилась полнейшим фиаско. Разумеется, воины охотно приняли подарки царя, а с доставшимися им в «жены» женщинами поступили так, как они обычно и поступали с пленницами (испив «бокал любви», бросили). Они вели себя, как и их вождь, оставивший беременной жену Роксану, которую полонил в Средней Азии. Была у него и еще одна жена, старшая дочь Дария. Конь Буцефал был ему дороже всех женщин, ибо в его честь он назвал город в Индии. После смерти Александра персы были изгнаны из свиты, а его империя развалилась. Ничто не говорит, что на смертном одре Александр успел сделать какие-либо распоряжения о регентстве, порядке наследования в государстве и т.п. С его последним вздохом начались раздоры между вельможами, мятеж войск, разрушение и падение его государства.

П. Веронезе. Семья Дария перед победителем

Многие склонны представлять его величайшим героем (так он выглядит на одном из портретов Лисиппа). Асклепиад писал: «Полный отважности взор Александра и весь его облик вылил из меди Лисипп». Восхваляет его и Плутарх: «А говоря об Александре, не будет ли справедливо признать, что родивший его бог вложил в него сочетание многих доблестей, и он обладал самоуважением Кира, скромностью Агесилая, мудростью Фемистокла, опытностью Филиппа, отвагой Брасида, красноречием и государственным умом Перикла? Если же сравнивать его с героями древности, то мы увидим, что он сдержаннее Агамемнона: тот предпочел пленницу законной супруге, а он и до женитьбы не сближался с пленницами; великодушнее Ахилла: тот взял какие-то деньги за выдачу непогребенного тела Гектора – он же устроил Дарию торжественные похороны; и тот принял от друзей богатые дары в уплату за прекращение своего гнева, а он обогащал побежденных врагов; благочестивее Диомеда: тот был готов сражаться с богами, а он считал себя всеми своими свершениями обязанным богам; своим близким желаннее Одиссея: от скорби по Одиссею умерла мать, а смерти Александра не смогла перенести умершая вслед за ним мать Дария». Говорили, что он превосходит щедростью Солона и Перикла, так как те отменили долги, а Александр сам заплатил чужой долг заимодавцам. Те строили храмы на деньги афинян, он же – на деньги варваров и т.д.

Когда Александр вернулся из похода в Индию и обнаружил, что гробница Кира, основателя Персидской империи, разграблена, приказал Аристобулу восстановить усыпальницу, заменить украденные сокровища факсимильными, заблокировать вход и запечатать его царской печатью (Страбон). Милостив он был не только к побежденным врагам-мужчинам, но особенно к женщинам (по-царски обошелся с пленными дочерьми и женой Дария). Александр старался пресекать типичные для его времени акты насилия и жестокости в отношении женщин. Услышав, что два македонца из отряда Пармениона надругались над женами двух наемников, он отдал письменный приказ: «Если дело будет разбираться, придать их смерти, как диких зверей, которые позорят человеческий род». В другой раз, когда Атропат, наместник Мидии, прислал ему в подарок сотню девушек, Александр отослал их, дабы избежать «возможных попыток их обесчестить со стороны македонян или варваров». Такое отношение к дамам древнему миру незнакомо. Мир совершенно не мог такого понять, ведь в обычную практику входили захваты и насилия над всеми побежденными врагами, а женщин воин рассматривал как самую сладкую и приятную добычу. А тут командующий, вдобавок ко всему еще и сам красавец, приказывает людям, как было им сказано при захвате Персеполя, «держаться подальше от женщин и их украшений». Такое поведение отличало его от всех.

Филот, сын Пармениона

Но и идеализировать Александра Македонского не стоит… Все-таки он оставлял за собой кровь и пепел. В ярости он убил друга детства Клита, командира царской илы, отборного отряда македонской конницы, спасшего его в битве при Гранике. Тот донимал и укорял его за то, что он уподобляется богу, присваивая только себе заслуги их побед. Царю не понравился стих из Еврипида, что прочел ему Клит: «Не те прославлены, которые трудились, а вождь один себе хвалу берет». Но более всего возмущало Клита и других ревнителей греческо-македонской старины то, что царь вводит персидские порядки: «Мы считаем счастливыми тех, кто умер еще до того, как македоняне оказались в таком положении, что вынуждены обращаться к персам, чтобы получить доступ к царю». Греки видели в проявлениях раболепия черты, характерные для подданных Персидской империи, что «в душе низки и полны раболепного страха». Когда острый на язык Каллисфен (историк, ритор, ученик Аристотеля) не пал перед ним ниц, Александр приказал повесить его, обвинив в тайном заговоре. Когда военачальник Кассандр расхохотался, видя, как персы бросились к ногам Александра, царь, вцепившись обеими руками тому в голову, в ярости ударил его. Защитники Александра оправдывают его поведение речами о заговоре. И приводят пример его полководца – Пармениона. Александр сместил его с поста командующего и оставил в Экбатанах охранять сокровища. Конечно, это уязвило старого вояку, которому было 70 лет. Возможно, тот выражал недовольство. Хотя в эти годы надо думать уже больше о душе, нежели о ратной славе. Тогда Александр приказал полководцам Мидии умертвить Пармениона. Смерть Пармениона была «чистой воды убийством». Был ли заговор с целью покушения на жизнь Александра, сказать трудно. Говорят, сын Пармениона, Филот, впоследствии признался и был казнен. Понятно желание Александра избавиться от отца и сына во избежание проблем. В политике такое часто случалось. Сталин казнил ряд маршалов, боясь, что те готовили заговор с целью свергнуть его власть. Ныне же не казнят и тех, кто того заслуживает.