Август представляет удачную фигуру для анализа. Во-первых, вспомним, что он был сиротой, ибо его отец умер, когда ему исполнилось четыре года. А тогда существовала теория, что мальчик, растущий без отца, по сути дела остается без воспитания. Мать, вторично выйдя замуж, поручила заботу о сыне бабке Юлии. Да, большой удачей для будущего политика и императора было то, что он попал в дом великого Цезаря, который и сделал его своим наследником. Но стал ли он в результате перехода в чужой дом счастливым ребенком? Какие фурии терзали душу мальчика, которого в детстве и прозвали «Фуриец»? Безусловно, в доме том он прошел великую школу. Живя в политике и в семье политика, нельзя не стать лицемером. К тому же у Октавиана были все задатки прекрасного актера. Ведь он сумел обмануть даже Цицерона. Тот видел в нем мечтательного юношу, казалось бы, преданного идеалам свободы и Республики. За это заблуждение Цицерон и заплатил головой. Когда в Рим вошли триумвиры (Август, Антоний, Лепид), начались преследования и казни. Триумвир Марк Антоний потребовал головы Цицерона. Август легко отдал ему ее в обмен на голову ненавистого дяди Антония. «Нет и не было, на мой взгляд, ничего ужаснее этого обмена! – писал Плутарх. – За смерть они платили смертью!» И продолжает: «Они забыли обо всем человеческом, – или, говоря вернее, показали, что нет зверя свирепее человека, если к страстям его присоединится власть». Может, за те преступления молодых лет он и наказан судьбой – смертью внуков. «Так злая судьба лишила меня моих сыновей Гая и Луция», – скажет он, делая своим преемником Тиберия.

Римский император. Петербург

Август удивительным образом сочетал качества, которые в идеале могли быть присущи трем-четырем совершенно различным людям, вдобавок ко всему еще и несхожим между собой. Его было бы крайне трудно подогнать под некий уже сформировавшийся образ римского императора. Поэтому не стоит и пытаться создавать обобщенный образ Августа. На это указал еще Монтень, подчеркивая, что с Августом такой фокус не вышел бы, ибо «у этого человека было такое явное, неожиданное и постоянное сочетание самых разнообразных поступков в течение всей его жизни, что даже самые смелые судьи вынуждены были признать его лишенным цельности, неодинаковым и неопределенным». Если сравнивать Августа с Катоном Младшим, о котором тот же Монтень сказал, что тут «тронь одну клавишу – и уже знаешь весь инструмент», то чтобы понять характер Августа, пришлось бы перебрать «все клавиши рояля», да и то в ответ может зазвучать отнюдь не та мелодия, которую вроде бы ожидаешь услышать.

Август был честолюбив. Незадолго перед смертью он создал краткий вариант мемуаров. Их он завещал вырезать на медных досках и установить у входа в свой мавзолей. Так и было сделано: надписи на латинском и греческом языках воспроизводят отчет Августа своему народу. Доски распространят по империи. Умирая, он все допытывался от окружавших его: достаточно ли хорошо сыграл комедию жизни. И добавлял: «Если мы сыграли хорошо, тогда похлопайте и все нас проводите с благодарностью». Последние слова обратил к своей супруге. И хотя ему не повезло в оценках со стороны таких авторитетов, как Монтескье и Вольтер (последний однажды назвал его «человеком без сердца, веры и чести»), в нем, пожалуй, было не менее достоинств, мудрости и чести, чем у некоторых деятелей нынешних времен. Думаем, он заслужил, чтоб его проводили добрым напутствием. И уж безусловно заслужил той доброй смерти, о которой мечтал. В какой-то мере итоги эпохе Августа можно подвести словами Вековой песни Горация, где тот торжественно говорит: Август и Рим правят миром на гибель врагам, прощая падшим свои обиды… «Море и суша в деснице его». Его боятся мидийцы, «скифы надменные ждут приговоров», индийцы «молят о мире». Август умел внушить уважение.