Европе важнее понять другое, то, что, как полагаю, недопонимает Фонтен. Ныне Европе во сто крат нужнее Россия, чем ей Европа (при глубочайшем уважении русских к ее культуре, знаниям и возможностям). Думается, суть этой дилеммы, выбора судьбы очень точно выразил Ж. Первулеско в новой книге «Путин и Евразийская империя», сказав: «…или Европа будет великоконтинентальной, евразийской, или ее не будет вообще». Вспомним, что и наиболее авантюрные геополитики Европы пытались насильственно решить эту проблему выхода в Азию (путем сокрушения России). Известно, чем закончились эти попытки. Войти и соединиться с Азией Европе можно лишь посредством России, только при ее дружеском лидирующем влиянии. Европейцам предстоит еще в полной мере осознать ту истину, которую в свое время высказал известный немецкий геополитик К. Хаусхофер (1869–1946). Он отмечал, что давление границ и тесность пространства «тяготеют над задыхающейся в тисках Внутренней Европой (Innereuropa)» и Европе во что бы то ни стало надо преодолеть эту свою тесноту и разорванность с пространством Евразии. Если этого не сделать, то, вероятнее всего, такую «изувеченную» и «слепую» Европу в таком «удушающе тесном жизненном пространстве» ожидает далеко не лучшее будущее, или же, как писал Шпенглер, «закат Европы».

Это утверждает Россию в верности евразийско-русского курса на ближайшие века. Почему бы России и Евразии не быть созданными по примеру «империй» прошлого, некогда существовавших на необъятных просторах. Три с половиной миллиарда, объединенные гением человеческого разума?! Как тут не вспомнить и слова П. Чаадаева, сказанные в «Философских письмах»: «И вот я спрашиваю вас, где наши мудрецы, наши мыслители? Кто когда-либо мыслил за нас, кто теперь за нас мыслит? А ведь, стоя между двумя главными частями мира, Востоком и Западом, упираясь одним локтем в Китай, другим в Германию, мы должны были бы соединить в себе оба великих начала духовной природы: воображение и рассудов, и совмещать в нашей цивилизации историю всего земного шара». И хотя далее он опровергает свой же прогноз, говоря: мол, «не такова роль, определенная нам провидением», мы решительно утверждаем: нет же, напротив, именно такова и есть роль России, определенная ей провидением!

Портрет Конфуция

«Сможет ли Россия на новом этапе развития выполнить великую историческую миссию – объединителя континентов и цивилизаций?» – вот в чем вопрос. Наши «евразийцы» справедливо рассматривали Россию как собор народов, считая, что политическое объединение такой огромной территории является результатом усилий не одного русского народа, но и многих народов Евразии. Это должно найти сегодня новое выражение: не только в культурной области, но и в формах государственного устройства (науки, техники, экономики, военного дела. – В. М. ). «В пределах общеевразийского политического единства каждому народу Евразии должна быть обеспечена область самостоятельной государственной жизни». Вопрос в том, кто в ближайшие века станет главным архитектором и демиургом евразийского мира. За бесконечными, часто очень нереалистичными, непродуктивными разговорами о европеизации народов бывшего СССР нельзя забывать, что их история за редкими моментами лежала в плоскости интересов прежде всего азиатских. Завтра именно в Азии будет формироваться будущее, а не только в Европе и США.

Почему китайцы оказались не скажу умнее, но бесспорно мудрее нас, русских? Всё закономерно. Они следуют мудрости своего великого Конфуция. Когда того спросили, что такое хорошее правление, он ответил: «Это когда рады те, что близко, и приходят те, что далеко»; или еще: «Одними речами не приведешь страну к расцвету». Обладая древнейшей культурой, Китай следует путем Дао, т. е. путем гармонии. В одном из ранних документов цинской династии (1644–1911) было сказано: «Высшее Небо относится к находящемуся внизу народу с любовью и гуманностью… Хлебные злаки год из года поднимаются. Простой народ наслаждается своим делом. Все это достигается благодаря тому, что наш император принял небесный мандат и следует Дао-путем. Он распространяет искусную политику и достигает гармонии…» Этого не скажешь о нашей власти, о большей ее части.