Немногие из смертных жили столь полнокровной жизнью, как Генрих II, немногие так крепко приложились к чаше триумфа и горя. В более поздние годы он расстался с Элеонорой. Когда ей было за 50 лет, а ему только 42, Генрих, как говорят, влюбился в «прекрасную Розамунду», девицу из знатного семейства, отличавшуюся неземной красотой. Последующим поколениям доставляло наслаждение читать трагедию о том, как королева Элеонора с помощью шелковой нити прошла по запутанному лабиринту Вудстока и предложила своей злополучной сопернице сделать нелегкий выбор между кинжалом и чашей с ядом. Дотошные исследователи сделали все, чтобы подорвать доверие к этому прекрасному рассказу, но он, несомненно, должен занять свое место в любом повествовании об этом знаменитом короле.

Таким был человек, принявший неспокойное и раздробленное наследство Стефана. Еще до восхождения на английский престол Генрих принял участие в войне, защищая свое континентальное наследство. Она стала для него первой из многочисленных подобных столкновений. С самого момента появления сильного нормандского государства в северо-западной Франции за сто лет до описываемых событий французская монархия беспрерывно боролась против притязаний великих герцогств и графств на центральное правительство. Герцоги Нормандии, Аквитании и Бретани, графы Анжуйские, Булонские, Тулузские и Фландрские, вместе с другими крупными феодальными вассалами, стремились к полной независимости и временами в периоды ослабления монархии, казалось, были близки к успеху. Битва при Гастингсе сделала величайшего из французских подданных, герцога Нормандии, также и королем Англии, но восхождение Генриха II на английский трон угрожало Франции более серьезными опасностями. Французским монархам всегда удавалось ослабить политическое давление за счет стравливания чересчур могущественных подданных друг с другом. Борьба между Анжу и Нормандией в XI в. радовала французских королей, видевших, как враждуют их главные противники. Но когда Генрих II в одночасье стал королем Англии, герцогом Нормандии, властителем Аквитании, Бретани, Пуатье, Анжу, Мена и Гиени, правителем земель от Соммы до Пиренеев – более чем половины Франции, – нарушился весь баланс власти между феодальными владыками.

Вместо борьбы с дюжиной разделенных и соперничающих между собой княжеств Людовик VII оказался вдруг один на один с единой имперской державой, ресурсы которой далеко превосходили его собственные. Он был не тот человек, чтобы достойно противостоять столь значительному объединению. Ему уже пришлось немало пострадать от развода с Элеонорой, от того, что она соединила свои силы с его соперником. От него у нее было три сына, от Людовика – только дочери. И все же у французского короля имелись некоторые преимущества. Ему удалось на протяжении своей жизни устоять против Плантагенетов, и после почти четырехвековой разорительной борьбы окончательная победа в Европе осталась за Францией. Империя его врага выглядела более внушительной на карте, чем в действительности. Это был пестрый, слабо связанный конгломерат государств, случайно соединенный браком и не имевший ни общей цели, ни единой армии. Единственное, что связывало Англию и ее континентальную империю, – это тот факт, что сам Генрих и некоторые из его магнатов владели землями по ту сторону пролива. Не было даже намека на единое центральное правительство; не было единообразия в управлении и обычаях; не было общих интересов или чувства преданности. Каким бы слабым ни представлялся Людовик VII в борьбе с предприимчивым и деятельным Генрихом, ход событий складывался в пользу компактной французской монархии, и даже безвольный Людовик оставил ее более крепкой и прочной, чем в начале своего правления.

Главный метод борьбы, примененный французами, был прост. Генрих унаследовал обширные владения со всеми их местными раздорами и конфликтами. Людовик больше не мог натравить графа Анжуйского на герцога Нормандского, но он все еще мог поддерживать и в Анжу, и в Нормандии те распри и мелкие войны, которые истощали силы феодальных властителей, остающихся в принципе его вассалами. Приносила плоды и такая уловка, как использование семейных ссор. В более поздние годы правления английского короля сыновья Генриха II, горячие, непокорные и гордые, позволили Людовику VII и его преемнику, хитрому и одаренному Филиппу Августу, втянуть их в борьбу против собственного отца.