Империи, как люди: если умнеют, то ближе к закату. Когда Рим столкнулся с угрозой исчезновения, когда над головой Империи засверкали мечи варваров, он стал делать уступки народам, пошел навстречу желаниям своих граждан. Казалось, римская мудрость гласит: Videas, quid agas! (Лат. «Думай о том, что делаешь!») Но думали они зачастую уже после того, как делали – так поступал Рим с побежденными этрусками и италиками, так было с греками и испанцами, с галлами и германцами и т. п. Именно после того, как судьба, воля императора или другие обстоятельства забрасывали римлян в этот мир, они проникались неким сочувствием к «варварским народам». К примеру, поэт Овидий, которого император Август за проступок (суть которого неясна до сих пор) удалил из Рима, пребывая в Томи, районе румынской Констанцы, стал вдруг вспоминать в стихах горькую участь бедняков, рабов, землекопов, о которых он и не думал в Риме:

Если я плохо пишу, извини меня,

добрый читатель,

Вспомнив о том, где я жил и почему

я писал.

Был я изгнанником, в песнях искал

я забвенья, не славы,

Я забыться хотел, горькие мысли

прогнать.

Не потому ли поет землекоп,

закованный в цепи,

Песней бесхитростной он хочет

свой труд облегчить,

Песню поет и бурлак, в песке

увязая прибрежном,

Против течения реки плот свой

тяжелый влача.

Легче под песню грести и гребцам,

сидящим на веслах,

Дружно у них взлетают весла

и бьют по воде,

Песней, играя на дудке, пастух

овец собирает,

Сев на камне, держа посох в усталых

руках.

Так же, прядя свою пряжу, поет

за работой служанка,

Время быстрее идет, легче

становится труд…

В поздние времена римляне уже не удивлялись, если их императором становился испанец, сириец, германец или галл. Говоря о вкладе римлян в историю, обратим внимание не столько на искусство учета интересов народов, входивших в сферу их влияния, сколь на их умение конвертировать достоинства других в пользу Империи. Римляне умело впитывали и брали все объективно для них полезное. Вся римская культура – это глубокий и органичный синтез элементов культур самых разных средиземноморских народов. Так, позднеримский автор Симмах, рассуждая о римской культуре, пишет: «Оружие мы заимствовали у самнитов, знаки отличия – у этрусков, а законы – из обители Ликурга и Солона». Порой говорят об эклектизме римлян, их малом вкладе в античную средиземноморскую цивилизацию, но такая оценка не совсем справедлива. Римляне умело впитывали достижения чужих культур, и это не было признаком слабости, а, скорее, наоборот – признаком силы.

Римский народ, учась у других, обучал и воспитывал подчиненные ему народы. История изображала великие события, право гармонично упорядочивало всю систему экономических и социальных связей в обществе, военная мощь давала возможность сохранять мир и спокойствие, хотя, конечно же, и относительные. «Таковы виды наук, истинно римских, достойные того, чтобы ими занимались римляне, таковы науки граждан. Начало законоведению и истории положили патриции; это они занимались тайнами юридических формул, это они являлись авторами великих летописей». Рим нес народам мир, хотя и в кандалах рабства.

Фемида. Бронзовая статуэтка

Все это позволяло сохранять империю, давало возможность ей расти и усиливаться (до известного предела и до поры до времени), объединяя общими юридическими нормами и законами различные народы. Вот и Цицерон, апеллируя к системности и ясности принципов римского права, говорил, что «понять и изучить это право легко, если овладеть общими началами, на которых строится всякая наука». Российская империя, а затем и советское общество в еще большей степени, нежели Рим, строили содружество народов на неких общих принципах, общем законодательстве, единой системе культуры и образования. Жаль, что в сегодняшней науке и обществе сохраняются недопонимание и недооценка достоинств советского периода истории.

Разве же выражение «Рим – наше общее отечество», которое использовали в положительном смысле римские юристы, не было воплощено, причем в более глубоком смысле в советской стране, которая являлась общей родиной многих народов? Проживающий в Риме (в Москве и Ленинграде) оказывался избранником бога, ибо Рим, Москва и Ленинград – это отечество всех… Конечно, немало было тех, кто к Риму (Москве и др.) испытывал неприязнь, отчуждение, даже страх, но все (из обитателей империи) стремились в его пределы.